Не каждый фильм получает собственную страницу* в одном из известных ресурсов с интерпретациями, но такова страсть, которую «Бойцовский клуб» вызывает у фанатов. Является ли он язвительной критикой культуры потребления или набором ребяческой псевдофилософии? Является ли он умной деконструкцией токсичной маскулинности или пустым принятием её? Слишком ли сильно избили Джареда Лето или недостаточно? И сильно ли просел в нынешнем понимании «Бойцовский клуб», которому сегодня исполняется 25 лет?

Когда-то этот фильм был популярен* среди парней, которые считали, что быть в бойцовском клубе круто и хорошо, но теперь его критикуют за то, что актер Эдвард Нортон, сыгравший главную роль, переживает экзистенциальный кризис* после того, как ему надоедает стабильная работа и уютная квартира.

Каждые пять лет «Бойцовский клуб» обвиняют в каких-то неправильных тенденциях, и даже того, что завирусилось видео, где часто мужчины начинают смущаться тем, что в молодости им нравился фильм. Нет недостатка в оправданиях, чтобы смотреть на него свысока, от альт-правых, заимствовавших его язык, до предполагаемого аргумента о том, что мужчины выхолощены обществом, которое не позволяет им выражать свои чувства с помощью насилия. Но если вы порадуетесь новизне в виде белого цисгендерного мужчины средних средних лет, который наконец-то вступился за «Бойцовский клуб», в нем все еще есть актуальные идеи*, похороненные под бесконечно повторяющимися мемами.

В фильме для всех, кто не постиг азы поп-культуры или кому фильм не навязал лучший друг для просмотра, будет ясная тянучка безымянного офисного планктона, которого играет Эдвард Нортон, страдающего бессонницей и недомоганием. Он находит эмоциональный катарсис в посещении групп поддержки по поводу болезней, которых у него нет, но после случайной встречи с харизматичным продавцом мыла Тайлером Дерденом (Брэд Питт, одетый как боксерский промоутер) дуэт находит новую отдушину в том, чтобы выбивать все плохое друг из друга.

Все больше разочарованных мужчин присоединяются к ним в их еженедельных драках, поскольку Дерден произносит множество квази-проницательных речей о том, что наше имущество не должно определять нас, мечты стать знаменитыми – это пустые ловушки, а бесперспективная работа обрекает поколение мужчин на медленную смерть. Вскоре Дерден превращает этих людей в военизированное подразделение, и по мере того, как их детские шалости против общества, в котором они чувствуют себя брошенными, перерастают в террористические акты, рассказчик Нортона пытается обуздать созданного им монстра.

После выхода на экраны фильма, который резко отставал в прокате и оставался очень непонятым публикой, он набирал обороты на кассетах и дисках или из уст в уста, пока не стал одним из самых обсуждаемых фильмов 90-х. Не все были им очарованы.

Издание The Guardian* пожаловалось, что «фильм далек от того, чтобы высмеивать утомительный “кризис мужественности”… он просто одобряет его». Другие критики сетовали, что его разглагольствования о бедах общества были поверхностными, как будто Дердену следовало произнести монолог об упадке финансируемых государством учреждений вместо того, чтобы ввязываться во все эти неприятные разборки.

Конечно, бессвязные рассуждения Дердена кажутся взрослым зрителям поверхностными и противоречивыми, потому что так оно и есть; всё, что он говорит, в конечном счёте сводится к пустому нигилизму. «Он плохой парень, ну конечно», — это не новое опровержение для ненавистников, но то, что обычно упускают из виду, это особенности якобы хорошей работы, которую выполняет рассказчик: он изучает дорожно-транспортные происшествия и определяет, целесообразно ли с финансовой точки зрения отзывать автомобили с фатальными дефектами. Он наслаждается материальным комфортом в обмен на то, что принимает страдания других людей, и когда это противоречие в конце концов ломает его, он не может придумать ничего более продуктивного, чем злиться из-за этого.

Нравится вам это или нет, но пять минут в социальных сетях покажут вам, что подобные опасения остаются актуальными. Большая часть американцев чувствуют себя оторванными* от своей работы, почти все поколение зумеров* считает, что им недоплачивают, а 41%* населения страны говорит, что американская мечта больше не достижима. Независимо от того, насколько обоснованны эти жалобы, вокруг полно сварливых людей. И хотя всем, возможно, надоело слышать, что молодые люди злы и ожесточенны, они не создают новую субкультуру.

«Бойцовский клуб» заканчивается тем, что рассказчик изгоняет Дердена и неявно принимает золотую середину между бессмысленным потребительством и циничным саморазрушением, к умеренности также следует стремиться в дискурсе клуба, поскольку фильм отмечает свою серебряную годовщину. Если отбросить философствование, он остается забавным и театральным. Все споры о его тематике следует вспоминать в контексте того, как Эдвард Нортон, спотыкаясь, пробирается в финальных сценах в одних трусах, неуклюже угрожая. Это влажный, липкий, интуитивный опыт, который демонстрирует стиль режиссера Дэвида Финчера.

«Бойцовский клуб» выглядит устаревшим по мере того, как 1999 год уходит всё дальше в прошлое, но он не устарел. Молодых зрителей-мужчин может сбить с толку сюжет с таксофонами, но нетрудно перевести его жалобы на знаменитостей и низкооплачиваемую работу на инфлюенсеров в соцсетях и работу на фрилансе. Чёрт возьми, немного переработайте цитаты, и Дерден станет похож на современного психолога и блогера Джордана Питерсона; они даже носят одинаковую дурацкую одежду. «Бойцовский клуб» — это взгляд на поколение, уникальный, но его проблемы — как реальные, так и юношеские — вечны. И хотя вам могут не нравиться его персонажи, большинство из них не стали бы тянуться к мелким тиранам вроде Дёрдена, если бы культура, которую они потребляют, не была искажена.

*Ранее здесь были ссылки на источники. По новым правилам поисковой выдачи нам пришлось их удалить.

Фото превью и материала / Fight Club / Fox 2000 Pictures / Regency Enterprises

«Бойцовский клуб» до сих пор неправильно понимают, как и в тот день, когда он вышел в кинотеатрах