Необычную выставку представляет этим летом Музей Виктории и Альберта в Лондоне. «Фрида Кало. Создавая себя» — это коллекция личных артефактов и предметов одежды, принадлежавших культовой мексиканской художнице. Вещи, запертые на 50 лет после её смерти, никогда раньше не покидали пределы Мексики. Один из экспонатов — протез ноги в ярком вышитом сапоге.
На одном из автопортретов Фриды Кало под названием «Сломанная колонна» художница представлена с обнажённым торсом, разделённым надвое. Внутри виден позвоночник в виде ионической колонны, сломанный в результате страшной аварии автобуса, когда ей было 18 лет. По щекам героини текут слёзы, тело, стянутое ремнями, пронизано острыми гвоздями. И хотя перевязи кажутся второстепенной деталью, художница действительно жила в такой «упряжи». Это жуткое приспособление из металлических перекладин, тканевых ограничителей и скоб, похожих на гвозди, также демонстрируется на документальной выставке в Музее Виктории и Альберта.
До 2004 года экстравагантный и мгновенно узнаваемый гардероб Фриды Кало был заперт в «Голубом доме» в Мехико, где она жила и умерла. Там же хранились её ювелирные украшения, косметика, лекарства и около шести тысяч личных фотографий. Дом стал музеем и, в конце концов, выставил некоторые предметы. Теперь британское учреждение каким-то образом убедило мексиканцев отправить их — впервые — за границу и создало чрезвычайно интимный портрет художницы, сопоставив вещи с рисунками, картинами, письмами и фотографиями.
Отдельный интерес представляют фотографии. Можно увидеть работающую Фриду с ногами, закреплёнными в специальных колодках, а также прикованной к инвалидному креслу или даже в постели. На одном из снимков она лежит после очередной неудачной операции на позвоночнике под горизонтально подвешенным холстом, как-то продолжая рисовать.
Фанаты Кало смогут увидеть настоящие реликвии: её любимую помаду Revlon, карандаш для глаз, которым она подчёркивала свои сросшиеся брови, нефритовое ожерелье, все ещё заляпанное краской. Среди других экспонатов — пара черных бархатных ботинок, крепких, но элегантных. Однако стоит присмотреться, и становится ясно: один был скроен так, чтобы ничего не давило на поражённые гангреной пальцы. Есть также красные кожаные сапоги, вышитые драконами. Один до сих пор надет на протез ноги.
Чтобы поддержать крошащиеся кости Фриды, было сделано более 20 корсетов, некоторые из стали, другие из кожи, один — из тяжёлого седла. Гипсовые корсеты она расписывала мексиканскими растениями, серпами и молотами.
«Зачем мне ноги, если у меня есть крылья, чтобы летать?», — гласит надпись на рисунке ампутированной ноги. В одном из залов установлены 20 манекенов, одетых в длинные, до пола, платья — мексиканские национальные костюмы. Всегда казалось, что Фрида носила их по политическим мотивам, но теперь они выглядят как великолепный камуфляж для разбитых конечностей.
Однако арт-критик Джонатан Джонс сравнил экспозицию с выставкой сокровищ из гробницы мёртвой царицы ацтеков. «Это археологические экспонаты, а не художественные. По существу, это повергает в трепет — но на самом ли деле так „интимно“, как разрекламировано? Я чувствую гораздо большую близость, глядя в глаза Кало на её картинах, чем блуждая среди одежды 80-летней давности. Художники живут в своём искусстве. Эта выставка поражает живым наследием Кало и чрезмерным поклонением вещам мёртвой женщины», — написал он в газете The Guardian.
